Город, которого нет. О новой книге Татьяны Зелениной
Имя Татьяны Зелениной хорошо знакомо многим архангелогородцам не только благодаря её многочисленным выставочным проектам. Она также является автором нескольких книг — больших альбомов, посвящённых жизни старого Архангельска. В декабре 2005 года вышла первая книга Татьяны Зелениной «Тайны старого дома». На 148 страницах уместилась целая «биография» старинной усадьбы Плотниковой со всеми драмами ее обитателей. Судьба этого пространства — ещё одно историческое зеркало, глядя в которое, современные горожане могут лучше узнать себя. Книга оказалась нужной, востребованной. А в 2006 году Татьяна Владимировна издала вторую книгу под названием «Ёлка моего детства».
Итогом своей работы по созданию выставок и музейных проектов на сегодняшний день Зеленина считает альбом «Архангельск. Три прогулки по старому городу» (2023). Концепция, положенная в основу альбома, проста: автор предлагает читателям пройти по Архангельску 1930–1970-х годов тремя маршрутами — по старым улицам, вдоль набережной и через Кузнечевский мост в Соломбалу. Основой для составления альбома стали произведения северных художников, а также объекты и материалы с выставок проекта «Архангельская Атлантида. Путешествие в прошлое» — исторические справки, поэзия и воспоминания о городе.
Альбом раскрывается почти как кинематографическое произведение. Первый «кадр» — мутная чёрно-белая гравюра. На ней изображены голые деревья-призраки и город, засыпанный снегом, по которому ходят мальчики с хоккейными клюшками и лыжами — почти как у Брейгеля. Что это за место? Современному архангелогородцу его уже не опознать. Это изображение — пролог странного и красивого сна, который начнётся на следующей странице и перенесёт читателя в прошлое.
Сновидение продолжается «Панорамой старого Архангельска» Германа Кононова (1930- е), на которой художник даёт обобщенный образ города, перемешивая конкретные уличные объекты и здания с собственной фантазией. Следом, разбрызгивая свет по странице, выплывают из 1960-х картины Бориса Копылова, на которых изображена импрессионистская весенняя площадь Профсоюзов. Трамвайчик, жёлтый сверху и красный снизу, как рыбка в серой аквариумной воде, скользит по снегу. На переднем плане виден сужающийся к основанию газетный киоск из жёлтого стекла — примета времени, канувшая в Лету. На фоне — двухэтажные дома, которых тоже больше нет. Ни синего, ни лимонного, ни рыжего.
Ещё на нескольких страницах альбома можно встретить изображения драмтеатра. В середине прошлого века он выглядел совершенно по-другому. Примечательна работа Дмитрия Свешникова «Перед премьерой» (1949) — мрачноватая картина, по которой гуляют люди-тени со стёртыми, смазанными лицами на фоне зловещих жёлтых окон театра. На переднем плане — мужчина в армейской форме с фуражкой и женщина в шубе. Позади них возвышаются памятник Ленину и фонарный столб, напоминающий фигуру повешенного. Фиолетовый вечерний фон, лиловые ветки деревьев, синий холод окружающего мира размывают прохожих, проглатывают человеческую массу и подчеркивают советскую поствоенную ирреальность, пустоту. Апофеоз этой пугающей советскости — огромный театр, «дворец культуры», давящий на голое окружающее пространство и логически дополняющий показанную художником бесприютность, сумеречное межсезонье. Вряд ли живописец намеренно добивался такого эффекта. Полотно художника из 40-х годов прошлого века, честно следующего соцреалистическим канонам, каким-то чудом получилось похожим на случайный кадр из фильма «Хрусталёв, машину!». В этой страшной картине наивного художника нечаянно проявился абсолютно антисоветский пафос.
Автор альбома-путеводителя отмечает всё, что попадается ему на глаза по ходу метафизической прогулки во времени, попутно рассказывая читателю секреты прежней, забытой жизни. Гуляя по набережной, можно узнать, что в старину все улицы Архангельска специально сводились к реке, чтобы солнечный свет, отражаясь в воде или снеге, разливался по ним на целый город. Это было не только прагматическим решением, но и эстетическим. Северяне обладали огромной внутренней культурой и чуткостью к таким вещам. Свет для дореволюционного архангелогородца был субъектом, участником жизни, к свету относились с уважением. Дома специально строились на таком расстоянии друг от друга, чтобы тень от одного не закрывала другой: всем хотелось побыть на свету. Высота здания не должна была превышать ширину улицы. Сейчас здания строятся прямо перед рекой, препятствуя распространению отраженных солнечных лучей по всей длине улиц. Никто теперь не заботится и о том, хватает ли освещения соседнему дому, не укрывают ли его вечные тени окрестной плотной застройки. Место под солнцем, увы, в современном городе достается не каждому.
Путешествие по старому Архангельску подразумевает не только географические и временные перемещения, но и художественные — автор ведёт читателя сквозь импрессионизм, модерн, соцреализм… Картины, выполненные в разных стилях и техниках, чередуются друг с другом в случайном порядке. Эта пёстрая сложносочиненность создает парадоксальный эффект: чем шире разворачивается ряд художественных оптик, тем более цельным видится образ города. Самые разные художники смотрели на Архангельск по-своему, но если поставить их работы рядом, собрать под общей обложкой, можно понять, что их отношения к Архангельску что-то объединяет. Кажется, будто город когда-то имел собственную волю, голос, неповторимое лицо, которое при всей разнице творческих методов нельзя было бы изобразить иначе, чем оно само заявляло о себе. Этот особенный старый архангельский дух (сейчас говорят «вайб») все представленные в альбоме картины передают одинаково. То ли их выбор оказался настолько удачным, то ли искусство просто не умеет лгать, — как бы то ни было, сегодняшний Архангельск во многом растерял свою прежнюю узнаваемую атмосферу.
То немногое, с чем ассоциируется Архангельск в наши дни, неизбежно вытекает из образов прошлого — определённых зданий, парков и садов, обычаев, еды, даже транспорта (вспомним тот же легендарный архангельский трамвай — заблудившийся во временах, как из известного стихотворения Гумилёва). Миф, выстроившийся вокруг Архангельска в ХIХ и ХХ столетиях, до сих пор является единственным источником для осмысления того пространства, где мы рождаемся и живём. Потому что современный город, как выяснилось, почти не способен вызывать позитивный ассоциативный ряд и пробуждать в новых поколениях художников серьёзную рефлексию.
Архангелогородцы 2020-х годов, особенно юные, переживают острый кризис самоидентификации. Однако многие энтузиасты пытаются создавать новые бренды города, новую культурную повестку, новые ценности. В городе появляется всё больше горизонтальных объединений, независимых площадок для коммуникаций — таких как, например, книжный магазин «Все свои». Впервые за долгие годы можно увидеть, что молодые люди не покидают Архангельск, а остаются в нём и предпринимают попытки осознать себя, свою историю, причастность к «большой» Родине через малую. Город снова потихоньку становится мыслящим и живым пространством.
Архангельск мог бы формулировать и транслировать на всю страну что-то кроме «доски, трески и тоски». Прозвучит банально, но чтобы у Архангельска появился новый язык для выражения нового содержания, нам не стоит забывать о том городе, которого больше нет, — об удивительной «архангельской Атлантиде», накопившей великое множество культурных кодов. Создать новые, не менее достойные, можно будет лишь тогда, когда исторические и художественные особенности региона будут всерьёз изучены и отрефлексированы большинством. Для этого Татьяна Зеленина вновь обращает нас к мифу о старом Архангельске, что в контексте общего поиска новых городских смыслов смотрится убедительно и актуально. +