Андрей Федосеев

Мария Плюснина: Андрей, я напомню нашим читателям, что очень много лет вы занимаетесь импортом, дистрибуцией алкогольных напитков, вы проводили международный чемпионат по пауэрлифтингу «Битва чемпионов», вы — меценат. Сейчас Вы стали ресторатором, пробуете себя в этой ипостаси. Как вы к этому пришли? Это дань моде? Или это выросло из предыдущего жизненного опыта?

Андрей Федосеев: Получается такой многослойный вопрос, но если говорить по значимости, то для меня серьезная штука — «Битва чемпионов», и она получилась. Более того, она получилась в масштабе не только Архангельска, но и в масштабе России. Более того, у нас было много поклонников этого проекта за рубежом, о чем свидетельствует многочисленная команда спортсменов-иностранцев, которые приезжали, а также многотысячные просмотры наших онлайн–трансляций… Но сейчас этот проект у нас закончился в силу разных причин, а самая главная причина — это сильное внутреннее решение, что все. У «Битвы чемпионов» появились последователи, и у них все получается, они развиваются, я этому рад. Получилось так, что «Битва чемпионов» была окончена, а желание продолжать проекты сохранилось. Прежде всего нужно было найти новую форму, более сложную. У нас в традиции русского народа есть одна особенность: мы готовы совершить подвиг, но работать не готовы.

Плюснина: Проектная деятельность, собрались и совершили подвиг!

Федосеев: Все хорошо, мы подрываемся, все делаем, все прекрасно, потому что на этом создается легенда. Но постоянная системная работа — это тяжело. И вот GASTRONOMICA сложнее тем, что ее надо не только открыть, но еще и вести, не ронять уровень, продолжать и, соответственно, поднимать.

Плюснина: Это очень необычный формат на фоне того, что у нас сегодня есть в общепите. Каждый второй в городе печет булочки и каждый третий ресторатор, а вы открываете заведение с очень хитрой, необычной концепцией. Здесь не столько еда, сколько атмосфера.

Федосеев: Этот проект разделен на вино, еду и культуру. Каждое из этих направлений сложное, при этом сложность заключается в том, что мы не просто продаем еду и вино, мы хотим подойти к этому с точки зрения гастрономии. Это должно быть что-то изящное, тонкое, отличающееся от других. Мы видим, что культуру нужно таким образом подать, чтобы она была интересной и чтобы люди ее могли воспринимать. Потихонечку мы будем уровень гастрономии поднимать, и публика, которая присутствует, будет расти. Можно провести аналогию с битвой чемпионов: 2010 год — это был любительский проект, 2014–й — уже суперпрофессиональный турнир. Я надеюсь, что через некоторое время, через 3–4 года, мы станем профессионалами, а пока любители.

Плюснина: То есть мы говорим сейчас об аналогии с винотеками, которые мы посещали, бывая в Европе?

Федосеев: Мы начали проект неспроста. Такого формата нет. Есть винотеки, приходишь в магазин, тебе грамотно рассказывают о вине и продают это вино бутылками. Есть бар, где можно выпить и поесть, но чтобы это было в триединстве — такого нет, по крайней мере, в России я такого не знаю. За рубежом есть арт-кафе, но проблема арт-кафе в том, что их открывают не бизнесмены, а люди искусства, как правило. Здесь нужна эмоциональность художника и трезвость предпринимателя, важно, чтобы этот проект был окупаем. Если это соединить, то получится гастрономия, как я ее видел и как мы сейчас пытаемся ее реализовать.

Плюснина: На сегодняшний день культурная составляющая — это лектории «Прямой речи»?

Федосеев: Да, мы сейчас с ними сотрудничаем.

Плюснина: Почему вы выбрали именно их? Да, там достаточно все просто, заплатил 500 рублей, зарегистрировался и вебинар — твой. Будут ли живые лекторы?

Федосеев: Будут, но для этого мы должны провести определенную работу. Сейчас мы все-таки находимся в тестовом варианте тема онлайн-трансляций очень важна: я понимаю, кто к нам начинает приходить, в каком количестве.

Плюснина: Дима, я вижу здесь твои картины. А в чём ещё заключается твое участие в этом проекте?

Трубин: Андрей говорил,  что где-то на определенном этапе подтянутся и художники. Вот художники — это я, мои друзья. Конечно, поддержка от нас достаточно малая. Все-таки надо иметь в виду, что художников в Архангельске мало и почти все они немолодые люди. Молодежь Андрею я рекомендовать не могу, потому что вообще не вижу того, что идет нам на смену. Мы пытаемся помочь делу, но насколько это будет интересно в том плане, что люди сюда будут приходить не только выпить вина, но что-то еще посмотреть, поговорить об искусстве ли, о литературе ли. Мне кажется, что можно обойтись и совсем не дорогими лекторами, и даже совершенно бесплатными лекторами, потому что известный писатель Андрей Усачев сказал, что готов приехать и совершенно бесплатно поговорить с народом на любую тему, ну кроме политики, а поговорить о творчестве, о писателях, художниках и как-то поднять к этому интерес. Это возможно сделать, но только тогда, когда ты имеешь определенные дружеские отношения. На самом деле, огромное количество очень интересных писателей, художников, способных приехать и пообщаться с людьми и что-то привнести. Я уж не говорю о тех, кто есть в Архангельске. Любой из художников способен говорить с аудиторией, и Копылову, и Кожину есть что сказать, каждый из них серьезный художник.

Плюснина: Вы считаете, что этот формат действительно жизнеспособен? Именно лекционный, ведь темы поднимаются достаточно серьезные. Я не говорю про Дмитрия Быкова, котрый выходил в эфир на открытии проекта, уже прошли две лекции на совершенно разные темы.

Трубин: На контакт проще выходить с прямым человеком, а не с телевизором, я думаю, приедь сюда Быков, мы бы нашли о чем с ним поговорить.

Плюснина: По большому счету, это формат советских кухонных разговоров, которые переносятся в пространство, это история для своих. Как вы видите публику? Для кого это место?

Федосеев: Я обратил внимание, что к нам приходят люди с интересной моделью поведения: они пришли, аккуратно выбрали вино, не спеша сели за стол, начали разговор. Спокойно, без выкриков собрались и в хорошей атмосфере пообщались. Отсюда видно, что приходят люди, которые что-то читают, смотрят что-то более сложное. Студенты, преподаватели, некий культурный слой города начинает к нам приходить. Мы видим и другую, более широкую аудиторию. Почему для нас это важно: мы хотим, чтобы люди приходили и для них пивной формат менялся, люди сами создают комфорт для себя и для окружающих.

Плюснина: Сейчас меню очень усеченное, вы будете его расширять, каким-то образом трансформировать. Чем вы сегодня удивляете архангелогородцев? Если пройтись по одному Троицкому проспекту, увидим, что в каждом доме есть заведения общепита.

Федосеев: Конкуренция — это хорошо, в том же Петербурге, на улице Рубинштейна в одном доме сразу несколько ресторанов, улица тянется на несколько сотен метров и это самое культовое место. То же самое в Архангельске. Что касается кухни — мы сейчас младенцы, откровенно признаюсь, и усеченное меню сделано по той причине, что то, что мы делаем, должны делать хорошо, а делать хорошо мы пока можем с небольшим выбором. Настрой по кухне у нас следующий: это должны быть свежие продукты, учтен сезонный фактор и фактор севера, например, оленина, грибочки, а как сделать это сочетанием, мы должны нашей командой выстроить. Хочу сказать, что у нас в команде молодые ребята. Возвращаюсь к кухне: наш шеф-повар Александр Мартынов -молодой, амбициозный, кипит идеями. Сейчас у нас период подготовки к чему-то большему, у нас планируются гастрономические вечера.

Плюснина: Мне интересен вот этот порыв просвещения аудитории, вы, когда начинали заниматься алкоголем, шли от того, что будете культуру потребления продвигать, или сначала был просто бизнес, а потом это выросло в такую историю?

Федосеев: Я понял одно: людям противно, когда на них пытаются заработать деньги. Когда ты даешь людям больше, чем от них берешь, только тогда будет толк — это мое мнение и это справедливо. Исходя из этого получится, что нас ждет успех. И еще надо любить то, чем занимаешься, а вино я люблю, но алкоголем я занимаюсь не в плане купи-продай, прежде всего эта история связана с производством. Если брать историю с вином, то мы пошли на эксперимент, мы работаем непосредственно с виноделами во Франции, мы получаем машину, например, в Бордо и следующая выгрузка только в Архангельске. Мы минуем несколько посредников: французских, латвийских и российских. У нас вино получается как младенец!

Плюснина: Не будет ли тогда следующим шагом создание собственной винодельни?

Федосеев: Вы читаете мысли. Да, есть проекты, но это будет следующий шаг, это надо делать постепенно.

Плюснина: А работать будете на местном продукте или смотрите в другую сторону?

Федосеев: Если брать кухню, то лучше, чтобы все было местное. Если рассматривать виноделие, то у нас в России есть несколько замечательных площадок, но Европа дает качество выше, чем наше.

Плюснина: Вот вы сравниваете вино с младенцем, ребенком, а на семью время остается? Ведь у Вас четверо детей?

Федосеев: Не остается, но здесь вопрос в качестве. Ребенку за минуту можно дать больше, чем за год.

Плюснина: А вы видите их продолжателями?

Федосеев: Вижу. Валера учит усиленно английский. Для меня важно, что между мной и детьми есть глубинная связь: сын понимает, что надо подойти и помочь, без просьбы, и я беру его в командировки, мы общаемся.

Плюснина: Прекрасный пример преемственности поколений — это как раз у Трубиных, Катерина, насколько я знаю, в GASTRONOMICA занимается арт-директингом.

Трубин: Ну, с Андреем мне не сравниться, у нас за все жена отвечает! Катя не любила советоваться со мной и всегда пряталась и показывала только результат, я очень тактично относился к ее творчеству. Я вижу в ней огромный потенциал и никогда не руководил ею, она смотрела, что я делаю, и могла свободно сказать, нравится ей это или нет. Но моей заслуги здесь нет, я ее не воспитывал, даже специально отдал в художественную школу для чистоты опыта, я сам не учился в художественной школе и не люблю это псевдоакадемическое обучение, это все не то, а ребенку нравилось.

Плюснина: В урбанистике есть понятие «третье место»: первое — дом, второе — работа, где мы проводим большую часть своей жизни, а третье — это какое-то пространство, где люди собираются и общаются. Мне кажется, что GASTRONOMICA идеально вписывается в концепцию третьего места: здесь нет пафоса, есть открытость и многогранность с точки зрения подачи материала.

Трубин: Здесь есть дорогой аскетизм. Вроде бы кирпичи, но мы знаем, что это сложнее, чем вычурность.

Федосеев: В дизайне я сторонник энергетических вещей. Для меня важны атмосфера и позитивные потоки, и для того чтобы здесь энергия лилась, должны быть хорошие материалы: кирпич, дерево, металл, стекло. Я не люблю пластик, гипсокартон и все эти вещи искусственные, мне кажется, они угнетают человека. Сначала мы думали про лофт, даже в концепте было обозначено лофт, классика, эклектика. Получился, я считаю, эстетский лофт. Сейчас лофтом прикрывают торчащие провода, кабели, а в моем понимании лофт — это эстетика.

Плюснина: Почему вы реализуете свои проекты в Архангельске?

Федосеев: Сказать, что я родился и влюбился в Архангельск, было бы неправдой. Глубинная связь образовалась лет пять-семь назад, когда стали появляться проекты и я стал получать обратную связь от людей приезжих, которые восхищались и говорили: «какое замечательное место». Я тоже осмотрелся и понял, что Архангельск шикарен. Просто надо убрать претензии и посмотреть на очевидные вещи: наша потрясающая набережная, река, белые ночи, которых нет нигде. Архангельск — такой город, что к нему с любовью подходишь постепенно.

Трубин: Человек таскает собственную помойку за собой по всему миру. Бросая нелюбимый Архангельск, приезжает в Питер, и для него это та же самая помойка, потому что он эту помойку таскает за собой, приезжает в Москву — с ним та же самая помойка, приезжает в Париж, Нью-Йорк, какая разница? Человек все равно таскает это за собой. Чувство прекрасного — оно либо есть, либо его нет, все зависит от человека.

Плюснина: Я говорила про концепцию третьего места, и там очень важную роль играют постоянные гости. Дима, мы тебя здесь увидим? Это твое место?

Трубин: Художники не ресторанные люди, это только в романтических придумках художник тот, кто шляется из ресторана в ресторан, из бара в бар. Художники — это чаще всего пролетариат, люди, много работающие, Пикассо было таким же. Это не совсем для художников, как и любой другой ресторан, потому что встретить моих друзей-художников в ресторане это большая редкость.

Федосеев: Я не хочу, чтобы нас загоняли в формат ресторана, мы не ресторан, мы некая среда обитания, здесь экология, мы ее распространяем, делаем чистой, если нам удастся этого достичь, то проект удался. Еще одна ремарочка по поводу нелюбви к городу: заметил, что тех, кто отсюда уехал, тянет сюда обратно, они становятся фанатами города, уже не живя здесь