Накопленная молодость Олега Нестерова

Тенетов: Олег, самый дурацкий журналистский вопрос задают обычно в конце интервью, а я задам в начале: каковы творческие планы?

Нестеров: У нас сейчас тонкий период: мы три последних года приманивали музыку. В своих заметках Шнитке рассказал, как замысел становится замыслом. Вот у тебя есть часть фрагментов, какие-то ноты, но это еще не замысел, это что-то, что блуждает. Потом внезапно происходит такая случайная штука, когда в голове мгновенно происходит перескок. В этот момент замысел становится замыслом. Так и к нам музыка все приходила, блуждала и зрела. Альбом «Мегаполиса» «Супертанго» был нашим последним альбомом, все остальное — проекты. Наш новый замысел уже изначально предполагает что-то выходящее за рамки музыкальной отчетности. Мы сейчас приступаем к записи нового альбома, объявили краудфандинг. За первую неделю мы собрали почти половину суммы. Это говорит о том, что то, что ты делаешь, кому-то нужно. Это говорит и о высокой степени доверия. Ближайшую зиму мы будем записывать музыку, параллельно думать над концепцией перформанса.

Ларионов: Вы сознательно пошли на этот шаг? Была возможность сделать его и без краудфандинга?

Нестеров: Есть такая штука — экономика дара. Когда человеку плохо, он идет в то место, которое ему помогает. Мне кажется, во всем мире это место называется храмом. Там человек разбирается в жизни, он уходит с намерением, что когда-нибудь он вернется. С музыкой все то же самое. Она не совсем наша, то есть к музыке мы все имеем косвенное отношение. Если музыка помогает человеку отвечать на важные вопросы и приводит его в соответствие с миром, то эта музыка нужна и ей следует помочь. Каким образом? Внести предоплату, например, чтобы альбом записали. Мы объявили сбор средств как-то по прагматическим причинам, а с другой стороны, это по-честному.

«Мегаполис» давно живет по другим законам. Мне кажется, со времен «Супертанго» у нас сформировался такой некоммерческий подход ко всему. Многие вещи перестали нас волновать: важно, чтобы в зале было больше 12 человек, и этого достаточно.

Тенетов: Недавно я разговаривал со знакомым музыкантом, он сказал, что «Мегаполис» достаточно пожилая музыка. Вы почувствовали, что стали играть взрослую музыку?

Нестеров: Как-то раз думал о том, что, во-первых, нам сказали, как мы красиво стареем. Во-вторых, я вспомнил кубинское выражение: нет слова «старость», есть накопленная молодость. «Мегаполис» — это, конечно, про второе. Если зайти на наш концерт, то там молодых гораздо больше. Как собака к зрелому возрасту становится похожа на своего хозяина, так и человек к зрелому возрасту становится похож на свою душу. «Мегаполис» сейчас в такой фазе, когда что-то пришло в соответствие. Жизнь как роман — очень важно, чтобы на каждой странице происходили удивительные вещи, а не только на 20 или 30.

Тот же Шнитке писал о проблеме финала. Часто жизнь заканчивается внезапно, не по законам драматургии, но, с другой стороны, нужно быть к этому постоянно готовым и искать свою красоту в этом отсутствии драматургии.

Тенетов: 14 лет вы продюсировали молодые группы на лейбле «Снегири»: «Маша и Медведи», Найк Борзов, Алина Орлова и т. д. Функционирует еще контора?

Нестеров: Контора функционирует. В прошлом году я понял, что детей мы упустили, а вот внуками можно заняться. Я шепнул моим молодым в «Снегирях», и они сделали отделение для молодой музыки. У них вышло уже несколько релизов, весьма неплохих. Все делают сами, они только отправляют мне плейлисты и учитывают или не учитывают мое мнение.

Тенетов: Что вам сейчас интересно в русской музыке?

Нестеров: Мне как раз интересно то, что делают 16-летние. Считаю, что за последние полтора года что-то серьезное произошло и родилось целое поколение, которое говорит на новом музыкальном языке. Они очень свободны, абсолютно иные. Они дети сети, а в сети часто всплывает вся правда. Когда-то давно я учился в институте, мы слушали Pink Floyd и ABBA, и никто не парился. Наконец-то это происходит: еду в такси, слушаю радио, и мне дико нравится, что создают сейчас.

Ларионов: Это молодое отделение — попытка понять поколение? Нужны ли им продюсеры?

Нестеров: Для любого художника важен человек, который будет за ним ухаживать в той или иной степени. Они все делают сами. Это очень свежий взгляд. Я не совсем понимаю даже, что за инструменты у них. Мы за ними ухаживаем, не продюсируем.

Ларионов: Есть какой-нибудь молодой или постарше артист мечты, которого вы бы хотели видеть в «Снегирях»?

Нестеров: У меня периодически возникают мысли и несбыточные желания. Например, мне очень близок Женя Горбунов с группой «Интурист». Мне даже не важно, что это за проект и какими вещами занимаются, мне он просто интересен как художник.

Тенетов: Как вы реагируете и реагируете ли вы на недавние протесты в Москве и как относитесь к феномену цеховой солидарности, как это было с Голуновым, с Устиновым?

Нестеров: Важно, чтобы была правда. Этого достаточно, чтобы принимать какие-нибудь решения и начать думать в правильном направлении. Этого достаточно.

Ларионов: А у них есть правда?

Нестеров: Здесь же очень важно смотреть немного отстраненно на все процессы, которые происходят. Но мне интересна история, во многих штуках ковырялся. Чтобы написать «Небесный Стокгольм», я сильно поковырялся в Оттепели. Примерно понимаю все эти рычаги и явления, как это все создавалось и расплывалось. В музыке мы за правду. Жизнь и музыка — синонимы. Почему мы здесь должны быть за кривду, а там за правду?

Тенетов: Изучая историю, вы всегда ассоциируете события с нынешними процессами?

Нестеров: Задача любого продюсера — посмотреть, что будет завтра, уловить, что будет завтра. Продюсирование музыкального проекта для меня связано с историческими процессами.

Ларионов: Вы важную вещь затронули относительно контакта человека с музыкой.

В XVII веке с музыкой связывались через храм и в подобных местах. Сейчас же музыка везде. Как это влияет на музыку? Должна быть какая-то цензура, которая регулирует отношение человека и музыки?

Нестеров: Начнем со второго вопроса. Навигация в принципе ключевое слово современного мира. Никто из наших предков никогда не существовал в подобном информационном шуме. Александр Барт, автор книги «Нетократия», объясняет, что новое общество называется нетократическим и разделяется на два класса: класс потребителей, которые ведутся за односторонними каналами медиа, и класс-антипод, который сам выбирает, что и как слушать. Новая нетократическая эпоха всю информацию обесценила. Фильтр — серьезное и важное слово. Раньше в эпоху дефицита человек охотился за информацией. Мне кажется, это повлияло на наше развитие, ведь нигде больше не было такого феномена. Вдруг появилось другое общество, которое само знает, что ему важно. Что касается фильтров: сейчас поисковики предлагают то, что ты ищешь, а должно быть наоборот. Задача новых фильтров — предоставить человеку то, что он давно знает и любит, но не знает об этом. Многие голову ломают над этим. Здесь важно, чтобы человек развивался, чтобы ему подкладывалась часть музыки более дальней перспективы. Нейросети смогут сделать фильтр совершенным.

Ларионов: Вот эти фильтры равны цензуре?

Нестеров: Мне нравилась концепция китайского государства во времена Конфуция, когда существовало министерство музыки, которое следило за тем, чтобы инструменты были настроены правильно. Но ХХ век — это эпоха разрушения границ. Непонятно, где теперь эти границы благозвучия.

Тенетов: Однозначно для вас интернет — это территория свободы? Государство должно регулировать сеть?

Нестеров: Здесь мне нравится мысль философа Бердяева о том, что государство нужно не для того, чтобы жизнь превратить в рай, оно нужно для того, чтобы жизнь не превратилась в ад. Если говорить про регулирование интернета, то здесь важно, чтобы он не стал адом. Для этого, мне кажется, очень важно, чтобы все государственные люди имели правильные контакты с историей.

Тенетов: От сомнительного наследия прошлого нужно избавляться или нужно оставить?

Нестеров: Зло принципиально уравнивается. Мы можем понять сейчас, что было злом и добром.

Как сказал один мексиканский философ: «Получить неправильные ответы, это не то же самое, что задать неправильный вопрос». Вы вопрос задали правильный, но просто ответ получили не тот. Кто сказал, что капитализм — вершина идеала общественных отношений? Многие, кто жил во времена Оттепели, навсегда запомнят этот короткий промежуток времени. Что бы там ни происходило, это была очень большая степень свободы. Люблю сравнивать Хрущева с дирижером. Он пример того, как можно управлять, вдохновляя. Каждый из 150 музыкантов оркестра вдохновлен дирижером, поэтому музыка и проистекает.