Джон Кондратов:
«я готовлю общество к своему ребенку»

Екатерина: Как к Вам правильно обращаться? Евгений?

Джон: Нет, я по паспорту Джон. Понимаю, имя довольно необычное. Я 87 года рождения, родился в городе Северодвинске. Представляете, Советский Союз, коммунизм, пионеры и тут Джон. Мой отец — капитан дальнего плавания, очень часто был за границей и хотел, чтобы я там в будущем жил. Какие-то средства он положил в сбережения и когда при распаде Советского Союза произошел обвал, то он потерял их. Но он человек сильный и, в принципе, с легкостью это пережил. Он считал, что мне место там. Он работал и учителем английского языка до выхода на пенсию. Но, так судьба распорядилась, когда мне было шесть лет, родители развелись. Отец уехал жить на Кубань, хотя он коренной помор, здесь прожили его и дед, и прадед в Архангельской области. И как бы это странно ни звучало, капитан дальнего плавания легко устроился. В Черноземье он создал свой сад, домик, хозяйство.

Дарья: Глядя на Вас, вспоминается детская песенка: «капитан, капитан, улыбнитесь».  А Вас к чему больше тянет — к морю или земле?

Джон: (широко улыбается) Да, я не люблю грустить. Мне лишь бы движняк был. Я такой человек, который не любит сидеть на одном месте. Хочется двигаться, саморазвиваться, приносить пользу обществу, дарить людям праздник, заряжать энергией.

Екатерина: Если говорить про воспитание, кто повлиял больше? Есть ли в семье авторитет?

Джон: Сейчас у меня двое детей. Педагоги говорят, что в ребенка вкладывать нужно до восьми лет — это фундамент, а остальное, крышу, достроит общество и сам человек. Отец меня воспитывал до шести лет. Он не разрешал маме даже ко мне подходить. Рассказывает, бывало, даже шуточно дрались за коляску, были скандалы на этой почве. Я у него третий ребенок, он пытался внести душу в меня. Была, конечно, и женская рука — мамина. За что я ей тоже, безусловно, благодарен.

Я вырос в любви, очень много общался с разными людьми по той причине, что был очень любознательным. Мне было семь лет, а я уже бросал курить. Напился первый раз в 11 лет. Сейчас я вообще не пью, не курю и так далее. Такой вот был скачок развития.

Сейчас у меня двое детей. Старшего зовут Родион, младшего — Рафаэль.

Дарья: Вам 32 года, и уже двое детей! Вы достаточно рано женились… Мне кажется, что это не свойственно нашему поколению. Нас больше ориентировали на карьеру, путешествия, «поживи для себя, потом будет некогда»…

Джон: Я женился в 23 года. Меня отец всегда учил, что вкладывать надо в одну женщину. И материально, и духовно. Если ты вложишься в нее, то она будет сильной опорой и поддержкой. Если ты в нее вложил, то и отдача будет такая же. Чем больше женщину любить, тем больше любит она. В 18 лет я думал, что хочу жениться в 19 и уже иметь ребенка.

Дарья: Судя по Вашей странице в ВК — Вы словно флагман благотворительности в Северодвинске. С чего начался этот путь?

Джон: 14 апреля 2015 года, семь утра. Родился мой старший сын. В восемь утра пришел наш врач и сказал, что есть физическая особенность развития. Вскоре был поставлен диагноз — синдром Дауна. И вот тут началось мое новое восприятие мира. И как бы это глупо ни звучало, это хорошо, все так и должно было быть.

Необходимо было узнать больше информации, как развить такого ребенка. Вспоминаю, как в детстве в школе с друзьями слово «даун» мы использовали как мат, ругательное слово, относились к нему неправильно. Мы начали узнавать, читать паблики, общаться с семьями, как развивать малыша, чтобы он был более-менее нормальным. И так получилось, что мы организовали первый праздник для таких детей. В итоге получили столько благодарностей, отзывов. Очень важно найти круг людей, которые ценят, уважают и понимают. А тот человек, который столкнулся с подобной ситуацией, он становится для тебя родным. Я сейчас общаюсь с девчонками, у которых дети в возрасте 1–3 месяцев. Понимаю их. Просто подхожу, обнимаю, хлопаю по плечу и говорю, доживите до года, дальше будет по-другому. Даю им рекомендации по адаптации исходя из своего опыта.

Екатерина: Благотворительность — Ваша личная инициатива? Вы подключились к существующему фонду или организовали НКО?

Джон: Да, все верно. Многие говорили: не хочешь ли ты открыть НКО, благотворительную организацию и развивать это? Но я не уверен, что хочу до конца своей жизни этим заниматься. Могут пострадать мои родные. Хочется проводить со своими детьми максимально много времени. А любая структура — это ответственность.

Дарья: У Вас большая аудитория ВК — более 10 тысяч человек.

Джон: «ВКонтакте» я начал развивать, чтобы помогать целевой аудитории. У нас так мир развит, что всем нужна реклама. У нас сейчас проходит очень много мастер-классов для детей с ограниченными возможностями и их родителей. Чтобы я мог мотивировать и объединять, вдохновлять таких людей, я и развиваю социальные сети.

Екатерина: Расскажите, какие Вы этапы прошли. Обвинение, неприятие себя… или неприятие ребенка.

Джон: На самом деле не было времени на это. Я глава семьи. Жена плачет, ребенок кричит. Мне надо что-то делать. Надо налаживать взаимосвязь. Я сказал жене: если ты будешь дальше плакать, то я заберу ребенка, и ты останешься одна. Она тут же успокоилась, обняла меня, поцеловала. С той фразы мы любим и принимаем его таким, какой он есть.

Екатерина: Основное направление Вашей благотворительности — организация праздников, вовлечение родителей, создание сообщества. почему это направление? Чаще меценаты, благотворители пытаются решать острые проблемы, например, нехватку лекарств.

Джон: И тот, и другой вариант. Например, недавно делал сбор средств для фонда, борющегося с онкологическими заболеваниями. У меня мама умерла от рака, поэтому для меня это близко. Потом выступил инициатором организации «Марафона добра» в Северодвинске: люди отдавали по 250 рублей, вырученные средства передавались в четыре организации нашего города. «Крышки на благо» — другой крупный проект Архангельской области. Собираем крышки, потом транспортируем на склад в Архангельск и потом в Москву. Представляете! Мусор не из Москвы в Архангельск, а наоборот!

Есть проект «Подарок». Суть: любой желающий покупает подарок для ребенка с инвалидностью на сумму до 2000 рублей и дарит его. Когда начинался этот проект, я сам участвовал. Была одна семья. Попросили просто музыкальную игрушку подарить. Но предупредили, что ребенок очень сложный. Я не думал, что настолько. Прихожу, вижу его, и я обомлел. Он слепой, глухой, и игрушка нужна просто, чтобы понажимать кнопочки. Вообще, нельзя показывать какую-то жалость перед ним к нему, он чувствует это. Запомнился этот случай.

21 марта, в Международный день человека с синдромом Дауна, будет проект для таких детей. Мы хотим показать разницу между детьми взрослыми и младшими.

Дарья: Дети с синдромом Дауна за границей обычные люди, которым нужно больше внимания, но они учатся в обычных школах. Вы переживали, как отнесется к Вам общество?

Джон: У нас будет уже четвертый фотопроект с детьми. Это все и начиналось с фото детей с синдромом Дауна. Я, наверное, так хотел подготовить общество к своему ребенку. То есть не своего ребёнка к обществу, а наоборот. Вот он пойдет в садик, школу, хочу, чтобы люди почувствовали через мои работы его жизнерадостность, его открытость к жизни. На сегодняшний день, мне кажется, у меня это получилось. Поэтому я и дальше продолжаю. Все выполнимо. Нет закрытой двери для меня.

Дарья: Общительность и умение выстраивать связи — это навык с рождения или приобретенный?

Джон: С детства все идет. Обычно классами куда-то ездят, например, на автобусе. Все мои одноклассники садятся по местам. А я сажусь к кондуктору и начинаю: как у вас жизнь? Вам не скучно тут целый день сидеть? Может, я могу вам чем-то помочь? Бывали люди, которые раскрывались. Очень многим нужно высказаться, а очень многим некому. У нас в стране не принято ходить к психологам, к сожалению.

Екатерина: Джон, чем Вы занимаетесь, кроме благотворительности?

Джон: Грубо говоря, я правильно инвестирую свои денежные средства. И путем этого у меня есть какой-то небольшой доход. Плюс у меня два высших образования: юридическое и экономическое. И получается в интернете зарабатывать какие-то денежные средства. У меня открыто ИП. Если начать с 18 лет, я изначально был обработчиком алмазов. Я понял, что много денег не заработать этим. Потом работал в цехе в Северодвинске на «Звездочке». И помимо этого освоил квалификации резчика, рубщика…

Екатерина: Обработчик алмазов! Бесспорно, дети — это Ваши бриллианты.

Джон: Да, я говорил, что я люблю своих детей и свою жену?! Я очень их люблю.

P.S. Разговор после интервью

Дарья: Редко встретишь такого позитивного и светлого человека. Где подвох?

Екатерина: Да, удивительно, тем более что он не раз сталкивался с непростыми жизненными ситуациями.

Я думаю, секрет — в любви. Чувствуется, что любовь его переполняет с самого детства, этот сосуд любви был не наполовину полон или пуст, а просто переполнен.

Дарья: Настолько, что он готов и хочет ею делиться, ему это просто жизненно необходимо, прямо южное солнце в северной огранке по имени Джон.