Мои первые воспоминания:
радости и переживания
автор — артём алешкевич, 14 лет (г. няндома)
иллюстрация — виктор воробьёв, член союза художников россии
Я себя помню с пяти лет, когда отмечали мой День рождения. Бабушка пришла к нам в гости и принесла большой пирог с ягодами, и ещё она подарила мне серый самокат с маленькими белыми колёсами. Все вокруг были радостные, и я тоже. Меня любили, хвалили, и я тоже всех очень любил.
Как себя помню, дома у нас всегда были животные. Попугай Кеша не любил сидеть в клетке и летал по квартире. Однажды я пришёл домой из садика, а его нет.
На мой вопрос, куда исчез Кеша, мама ответила, что он улетел через форточку. Я вначале поверил, а потом меня поразила догадка: никуда Кеша улететь не мог, потому что на всех форточках были натянуты сетки, произошло что-то ужасное с моим любимцем.
Я об этом сказал маме, она подтвердила мою страшную догадку о смерти Кеши. Я очень долго плакал. Мама меня успокаивала и сказала, что Кеша умер от старости, что так в жизни бывает.
Появилась кошка Алиса. Мы подобрали её с мамой у магазина. Бездомная кошка родила котят и, когда они подросли, вывела всех на улицу. Вот мы с мамой их и увидели, выбрали самого красивого котёнка и назвали Алисой. Котёнок подрос, был весёлый, но вскоре умер от грыжи. Я видел его мёртвым и уже не так сильно переживал.
У нас во дворе собиралось много ребят, чтобы поиграть в соловьи-разбойники, московские прятки. Никто никого не обижал. Мне не хотелось уходить со двора. Но с ним у меня связаны и горькие воспоминания, когда я в знак протеста ушёл из дома. А было так.
После кошки Алисы мне подарили собачку болонку, которую я назвал Тошкой. Какой он был забавный, умный. Всё произошло, когда меня не было дома. К старшей сестре пришёл её парень и, когда потом он пошёл в магазин, взял моего Тошку и привязал у дверей магазина. Тоша отвязался, побежал и попал под машину. Когда я всё узнал, сильно обиделся на парня сестры, плакал и кричал от злости и боли, но меня немного поутешали и стали готовиться к празднику. Наступал Новый год. Я убежал на улицу, долго бродил, потом пришёл во двор и сидел на скамейке. Приходили то мама, то папа, то сестра. Все уговаривали подняться домой. Я не хотел, потому что у них — праздник, а у меня — горе. Я не чувствовал ни холода, ни голода, внутри была пустота. Я замкнулся.
Родители сказали, что я очень изменился. Сестра, чтобы загладить свою вину, принесла мне другую собаку — джек-рассел-терьера по кличке Дудик. Затем появилась в доме ещё собака по кличке Люся, которая часто радует нас щенятами. Дудик и Люся подружились, друг без друга долго не могут. Но маленького весёлого Тошку я забыть не могу.
С учёбой у меня больше года ничего не получалось. Оксана Николаевна хорошо ко мне относилась, но я у неё на уроках ничего не делал.
Я убежал на улицу, долго бродил, потом пришёл во двор и сидел на скамейке. Приходили то мама, то папа, то сестра. Все уговаривали подняться домой. Я не хотел, потому что у них — праздник, а у меня — горе.
Я не чувствовал ни холода, ни голода, внутри была пустота.
Я замкнулся.
Не от того, что мне было неохота, я боялся ошибиться и быть осмеянным детьми нашего класса. Меня оставили на второй год и перевели в другую школу. Там я пробыл месяц, так же ничего не делая. Меня перевели опять в другую школу. Я попал к Фокиной Елене Евгеньевне. Учительница от меня не отставала, заставляла писать, считать, читать, помогала мне во всём долго и настойчиво. Я сначала очень психовал, но когда у меня всё стало получаться, успокоился. Елена Евгеньевна очень строгая и справедливая. Я её не забуду. Если б не она, я бы до сих пор не учился.
Мне было восемь лет, когда с «малолетки» вышел старший брат. Ему было девятнадцать. Ещё находясь в тюрьме, он мне обещал, что порвёт того, кто меня обижает. Я так его ждал, но когда он пришёл такой большой, сильный, я не стал ему говорить имена моих обидчиков, да и он больше меня не расспрашивал. Брат редко бывал дома, но, когда приходил, приносил разные вещи, весело со мной разговаривал.
Я его очень любил. Мама и папа поняли, что он опять занялся плохими делами, воровством, кричали на него. Брат снова уходил. Мне он сказал, что будет жить на даче. Мы с ним перезванивались. Я очень за него переживал, часто ему звонил. Однажды не мог долго до него дозвониться, много раз набирал его номер, плакал. Папа выяснил причину: брата за кражу посадили в СИЗО.
И с этого дня всё пошло-поехало. Я стал воровать, один. Мне никого не надо было. Брал чужие вещи в раздевалке из карманов курток и пальто. Один раз меня чуть не поймали, даже уличили в воровстве. Я, конечно, вину свою не признавал, от всего отказывался. На время прекращал воровать. Но потом опять крал флешки, телефоны и продавал их, чтобы купить себе сладкое. Дома родители не знали о моей новой жизни, хотя из школы уже были звонки. В конце концов меня поймали с поличным, но это уже было в интернате, куда меня определили после того, как посадили отца в тюрьму. Сейчас мне уже четырнадцать лет, я нахожусь в спецшколе.
