Интервью номера

Надо делать то, что считаете правильным и интересным, не потому что вам за это заплатят

Беседовала — Тамара Статикова
Текст — Катя Тонковская
Международный кинофестиваль Arctic Оpen снова собрал творческих людей: актеров, продюсеров, режиссеров. Авторские кинокартины погрузили зрителей в белые оттенки Русского Севера, а оценивали полный метр профессионалы кинематографа. Председателем жюри был Алексей Герман (младший), российский кинорежиссёр и сценарист.

Алексей, здравствуйте! Рада вас приветствовать! Вы впервые в Архангельске?

Я никогда не был в Архангельске, но мне всё очень интересно. Я прилетел, а тут очень холодно, но думаю пройтись по городу.

Пройдитесь, посмотрите. Архангельск — город с большой историей. Насколько я знаю, ваша родословная соприкасается с Севером?

Конечно, у меня здесь дедушка и служил, и писал роман «Россия молодая» про Петра Первого, был выпущен еще знаменитый советский сериал. Во время Великой Отечественной войны мой дед был военным корреспондентом, служил на флоте, поэтому бывал и в Архангельске, и в Мурманске. Он был в хороших отношениях с адмиралом Головко, который был в Мурманске. И эта часть его жизни, и часть жизни моего папы, который тоже был в эвакуации. История не сильно мне известна, но всегда к ней возвращаюсь.

На Севере вы еще не снимали?

Нет, не снимал.

Север, Архангельская область интересны ли вам для съемок?

Это всё интересно, очень красиво. Просто всегда есть вопрос экономической целесообразности: инфраструктуры, наличия оборудования и так далее. Кинематограф — это сложная производственная структура, и здесь, помимо творчества, помимо желания сделать хорошо, всё должно подчиняться определенной целесообразности. Когда она будет или появится какая-нибудь важная художественная необходимость, то да. Я в основном работаю в пределах Ленинградской области, плюс Карелия, которая находится не так далеко.

А разве не говорят: «большие» режиссеры, поезжайте в регионы и поднимайте киноиндустрию, креативную экономику?

Нет, можно, безусловно, поднимать креативную экономику, но для этого должны быть ресурсы. Понимаете? Никто же не против. Есть ресурсы, то есть и возможность создавать что-то новое. Иногда это получаете, а иногда нет. Мы видим чудо якутского кино, которое произошло. Все говорят об этих фильмах. Мы понимаем, что в Мурманске и в Архангельске с этим сложнее, так же как во Владивостоке и на Сахалине. Это, безусловно, можно делать, но это, как правило, сложная структурная история.

Чем тяжела киноиндустрия?

Работа в кино особенная, потому что это своеобразная атмосфера, своеобразные люди. Они не всегда хорошие, не всегда приличные. С одной стороны, у нас огромные зарплаты, неоправданные, с другой стороны, не всё получается. Но тем не менее это ресурсозатратное и очень раздутое у нас в индустрии.

Кинокартины, которые показывают в кинотеатрах и на фестивалях, отличаются. Немногие из них доходят до прокатов, хотя в работы вкладываются большие деньги.

Как посмотреть, на самом деле, тут может быть долгий разговор. С одной стороны, действительно, тут много дебютов, которые в том числе финансирует государство. Часть этих денег никогда не возвращается. С одной стороны, это неправильно, с другой стороны, это вложение в рост будущих талантов, которые потом начнут снимать коммерческие проекты и обеспечат какую-то оборачиваемость денежных средств. А могут развивать культурный диалог, размышления и самоощущения страны. Мы действительно видим, что есть так называемое коммерческое кино, так называемое авторское кино. Почему «так называемое»? Потому что авторское кино, которое становится окупаемым и зарабатывает деньги — уже коммерческое. А иногда коммерческое кино сложнее, чем авторское, поэтому это пограничные понятия. Тем не менее Россия сейчас находится в уникальной ситуации. У нас огромный рост производства, очень много фильмов, сериалов, и их должно быть еще больше, потому что санкции дали возможность маневру. Это чуть привело к росту качества, хотя не запредельного, но фильмы стали получше. Конечно, через четыре, пять, шесть, неважно, три года Голливуд вернется, потому что ему всегда нужны деньги. Он вернется, и мы посмотрим, насколько устоит индустрия. Но сейчас я вижу, что русского авторского кино много, но, с другой стороны, оно не такое, какое мне бы хотелось видеть. Фильмы недостаточно интенсивны, довольно вялые, в большинстве своем малозрительные.

К какому кино вы себя относите — к авторскому или к коммерческому?

Больше к авторскому.

Все ваши фильмы вышли в прокат?

Не все, «Довлатов» неплохо прошел, но мог бы и лучше пройти, если бы было большее количество копий. «Воздух» — хорошо, полмиллиарда собрал. Но у меня есть две картины, которые полностью уничтожены прокатчиками, к сожалению. Их можно было бы лучше прокатать, но я тогда еще не понимал, был наивен. Действительно, фильмы выходят в прокат, но меняется структура потребления. Это сложный разговор. Я считаю, что в современном мире то, что мы называем авторским кино, русским и не русским, должно менять свой язык, способ повествования, менять энергетику для того, чтобы существовать не только на фестивалях, но и существовать, чтобы разговаривать с людьми, потому что одних фестивалей уже недостаточно.

Фестивалей не хватает. Нужно привлекать интерес кинотеатров?

Кинотеатры это мало интересует,и это надо понимать. Смотрите, если мы ориентируемся на то, что по-прежнему, этого пока не знаем, жить в разделенном мире, где русскому кино указали на дверь, потому что большинство фильмов не может показываться на крупнейших международных фестивалях. Это то же самое, как со спортсменами, когда закрыли Олимпиаду, закрыли чемпионаты мира. Всё приведет к тому, что кино станет более примитивным. Мы не можем себя отсекать от мира, и это означает не Запад, а Восток, Среднюю Азию, Ближний Восток и так далее. Мир очень сильно меняется. Кино становится динамичным. Мы видим, как развивается Корея, как развивается другая Юго-Восточная и Центральная Азия, Иран, и это что-то да означает. Начинается новый способ разговора со зрителем: авторского кино, не авторского кино — не важно. Наши фильмы пока существуют в парадигме трех-четырех-пятилетней давности. Мы рассказываем милые, уморительные истории в большинстве своих киноработ. Это должно поменяться, на мой взгляд.

Немного традиционных вопросов про семью. Ваш отец был режиссером, вы решили пойти по его стопам?

Нет. Знаете, я учился на театроведа. Был 1995 год, я сидел в публичке и делал какие-то там работы про театральных деятелей XIX века. Курил в курилке, извините за тавтологию. Смотрел на бледных профессоров, доцентов и потом подумал, что надо все-таки валить в Москву и хотел на сценарное направление. Но мне мама сказала, что давай на режиссуру попробуем, на платное отделение. Папа – известный режиссер, и было бы странно, если бы на бесплатном учился. Но я не то чтобы мечтал об этом.

Родители отслеживали вашу деятельность?

Мама отслеживала, папа меньше. Он был в своих каких-то ощущениях от художественного, в съемках, в мучениях, в депрессии. Мной в основном занималась мама, так как она еще и курировала меня.

Вы обсуждали с родителями фильмы?

С мамой обсуждал, конечно. Я снимал какую-то короткометражку, а вот Володя Котт (здесь председатель жюри короткометражного игрового кино), который старше меня учился, снял другую короткометражку. Ее взяли, а мою нет.

А когда вы перестали зависеть от мнения родителей?

Я всегда зависел от мнения мамы. Мне было важно, как она воспринимает, как она говорит, что советует. Как можно от мамы перестать зависеть? Когда по естественным причинам они отправились в другой мир, то я в какой-то степени перестал… Но, естественно, они во мне живут так или иначе.


Начинается новый способ разговора со зрителем


Вы с отцом работали в разных жанрах или были схожие точки соприкосновения? Близки ли вам его киноработы?

Это разное время и разные ощущения. Где-то мы близки, где-то мы не близки. Папа уходил в воспоминания о 1930-х годах. Он снял «Двадцать дней без войны», «Мой друг Иван Лапшин», «Хрусталёв, машину!». Мне больше близка работа «Мой друг Иван Лапшин», чем «Хрусталёв, машину!», потому что это, безусловно, виртуозность формы. Но я считаю, что многовато постперестроечности, и не потому, что я идеологически не согласен. Я идеологически согласен, но мне кажется, что она чуть-чуть личная, чем должна была быть. «Лапшин» — это более личная картина во всех смыслах, поэтому по-разному отношусь.

А как вы выбираете темы для фильмов? Что вас цепляет?

Что-то рождается моментально. Ба-бах, ты познакомился с человеком, и вдруг ты понимаешь, что такого героя еще не видел и вот с этим типом людей еще не общался. И они что-то «сдвигают» в тебе. Допустим, познакомился с реаниматологом, и он рассказал о своей работе. Всё интересно, и ты понимаешь это. Порой мне предлагают, поэтому по-разному: что-то легко возникает, что-то мучительно.

После завершения одной кинокартины возникает сильное желание браться за следующую?

Жить на что-то надо по идее. Да, но нужно понять, зачем ты это снимаешь, в чем цель съемок? Должна пройти внутренняя работа, надо в себе переработать свои фантазии, как-то должно родиться. Это долгий путь. Потом все-таки мне уже кое-какое количество лет, к сожалению или к счастью. Мне в 32 года не всегда удавалось прыгать из картины в картину, а сейчас это посложнее, конечно.

А к какому жанру вы больше тяготеете? В последнее время стало мало выходить в прокат комедий. Не думали попробовать себя в этом направлении?

Я не умею снимать комедии и не хочу их снимать. Я, может быть, мог снимать работы в этом жанре, но они были мизантропическими и злобными, и все бы испугались их показывать. Я делаю что мне интересно. У меня вышли первые спортивные драмы, их тогда никто не делал. Я снял «Довлатова», сделал военный фильм, буду делать исторический, поэтому всё по-разному.

Поэтому нам и интересно наблюдать за вашим творчеством.

Слушайте, надо делать то, что считаете правильным и интересным, не потому что вам за это заплатят или кто-то сказал, приказал что-то сделать. Должна быть внутренняя необходимость, и тогда есть смысл заниматься кинематографом. Иначе зачем приходить на съемки и видеть 200 человек, из которых 160 надо уволить, потому что работают из-за больших деньги, а при этом мало что делают. Знаете, какие сейчас ставки в киноиндустрии? Условно, кто-то научился каким-то манипуляциям, получает в два, в три, в четыре или в пять раз больше, чем серьезные врачи: онкологи, хирурги, терапевты. Видишь большое количество людей, много зарабатывающих, но мало чего умеющих, вялых, ленивых и порой не очень умных. Почему? Потому что огромное производство в стране, все набежали, нормальных мало осталось.

Опубликовано: 31 декабря 2024.