«Живой» карбас для морского музея

Специально для музея карбас был заказан мастеру Михаилу Цареву весной 2019 года архангельским предпринимателем, пожелавшим, чтобы его имя не афишировалось. По словам директора морского музея Евгения Тенетова, меценат взамен попросил только об одном: чтобы карбас назвали «Тойма» по месту его родины. Теперь поморский карбас, символ северного народного судостроения, размещен перед морским музеем на специальной площадке из гравия и речных камней под навесом, а летом, 12 июля, в День Петра и Павла (Петров день), который у православных христиан отмечается и как День рыбака*, будет спускаться на воду Северной Двины.

Мезенский карбас — парусно-гребное промысловое, транспортное судно длиной 6,5 метра, шириной 2 метра, сшит по старой поморской технологии, так называемый «россольский» тип шитья: сначала сшивается корпус, а потом в него врезаются упруги (силовые элементы поперечного набора), именно упруги, а не шпангоуты. Корпус сшивается внакрой, то есть внахлест, а к носу и корме обшивка сводится вгладь. Упруги изготавливаются из еловых заготовок разной степени природной кривизны. Такие заготовки приходится специально выбирать и искать заранее. Карбас сшит из еловых сухих и калиброванных досок медными заклепками. Технология в целом соответствует той, которой владели мастера начала и середины ХХ века. Из современных материалов использовались герметик для швов и пропитки для покраски корпуса. Основной инструмент — топор, так что технология в прямом смысле «топорная».

Технология в целом соответствует той, которой владели мастера начала и середины ХХ века. Из современных материалов использовались герметик для швов и пропитки для покраски корпуса

Михаил Царев, мастер, сшивший карбас для Северного морского музея, рассказал, что 20 лет назад судьба свела его с очень интересным и трудолюбивым человеком — Михаилом Никандровичем Кириным. Он родом из деревни Усть-Кымы Лешуконского района. «Как я узнал впоследствии, Кирин — один из самых лучших лодочных мастеров в той округе, уточняет Михаил. Мы вместе работали, и как-то я рассказал ему, что пытался построить лодку, когда мне было 12 лет, а он рассказал про свои умения. Договорились, что он меня научит. Собирались лет десять, наверное. Время подошло, сделали мы с ним первую лодку, я решил, что теперь всё понял и умею, но, когда начал делать самостоятельно, проявились мелочи и нюансы, которые я сразу не уловил, да и руки еще плохо держали топор. Пришлось свое первое произведение разрезать на дрова, а самомнение положить в карман. 

Верхняя Тойма

Село в Архангельской ­области России. 
Впервые упоминается в 1137 году.

Верхняя Тойма — от гидронима Тойма, о происхождении которого имеются разные версии. Согласно одной, происходит от пермского племени, переместившегося на Двину из Нижнего Прикамья, согласно другой — происходит от санскритского «тойма», что означает «состоящая из воды».

Приехал Михаил Никандрович, еще раз сделали мы с ним вторую лодку совместно, он тогда сказал мне, что намеренно не заострял мое внимание на некоторых деталях, и что процесс обучения с наскока не делается, надо самому помучиться и шишек набить, если охота к работе не пропадет, то тогда всё начнет получаться. Такая вот незамысловатая педогогика. Я очень благодарен этому человеку, щедро он со мной поделился всем, что знает и умеет. В общем, со следующей моей лодки у меня стало получаться, ну а после десятой пришла уверенность и понимание процесса, чувство материала, объема и формы. Тогда же я получил предложение сшить карбас для морского музея.

Надо сказать, что до этого карбасов я не шил, — признается Михаил, — и процесс представлял себе лишь теоретически и по фотографиям. Предполагал, что к этому делу подключится учитель, но он в последнее время неважно себя чувствует. Пришлось справляться самому. Вопросов по ходу работы возникало, конечно, много. Для поиска ответов и решений старался ставить себя на место мастеров столетней давности с их набором инструментов и представлял, как делали бы они. Помогал накопленный, пусть небольшой, но опыт и знание свойств древесины. Пришел к выводу, что форма и обводы корпуса судна такой постройки обусловлены прежде всего особенностями дерева. Поэтому, когда говорят про необычайную прозорливость наших предков, которые создали уникальный вид судна для плавания в северных морях, хочется добавить о причинах, почему было так, а не иначе. Наши предки-поморы имели один материал для судостроения — дерево — и использовали знание о нем на все 100 процентов. Строительство карбаса — дело трудное, требующее терпения и аккуратности. Результатом в целом я доволен, хотя понял, как же мало я еще знаю. Учиться есть еще чему. Собираюсь продолжать это ремесло, — говорит Михаил, — очень хочется достичь настоящего мастерства, благо примеры в жизни были и есть».

Большинство морских музеев мира обладают собственными судами, комментирует Евгений Тенетов. Некоторые музеи, скажем в Норвегии, сами являются верфями исторического судостроения. Во многих морских городах традиционные народные лодки стали символом этих регионов как образ благополучия и преемственности поколений. Для Архангельского морского музея особенно важно, что его «флотилия» началась именно с поморского карбаса — основного типа промыслового северного судна, значение которого для русского судостроения трудно переоценить.

Впервые карбас упоминается в 1591 году в «Таможенной грамоте Соловецкого монастыря», однако считается, что карбасы массово «шились» на Русском Севере еще с XV и до середины ХХ века. Но и сейчас в приморских деревнях по Белому морю живут уникальные мастера, способные «сшить» доб-ротную лодку по дедовским лекалам. Карбас для Архангельска мог бы стать прекрасным городским символом, или, если угодно, локальным брендом. Надеемся, что с появлением «живого» карбаса в центре города, на исторической Красной пристани, так и будет.