Важнейшие из искусств
Во-первых, были отсмотрены несколько фильмов, вошедших в «оскаровский» список, потом проглочен «Новый папа» с великолепным Малковичем и, уж чего там, обаятельнейшим Джудом Лоу. Потом был «Гамлет» в театре драмы, далее «История одного города» у Панова и, наконец, мультимедийно-театральный спектакль Сергея Чехова (не путать ни с Антоном, ни с Михаилом) «Север», поставленный, или вернее, показанный в здании полузаброшенного Морского-речного вокзала (для иногородних это тот, что на «пятисотрублевке»). Сейчас, возможно, буду неоригинален, банален и скажу «баян» (да простят меня господа Долин и Заславский), но мне показалось, вернее, я даже уверен, что если говорить об актерских трендах, то классическое актерское мастерство активно переходит из театра в кино.
Театр наслаждается пластикой, танцем, образом, мультимедиа, звуком, музыкой, эпатажем и прочими спецэффектами, а кино кайфует от филигранной актерской игры. Той, когда чувствуешь актера как самого себя, до слез сопереживаешь, грань интимности порой зашкаливает, и глаза зрителя оказываются на мокром месте от точности попадания. Достаточно вспомнить Хоакина Феникса в «Джокере», Скарлетт Йоханссон в «Брачной истории» или дуэт Ди Каприо и Питта в «Однажды в… Голливуде». Ну, это же то самое станиславское «Верю!». Конечно, Константин Сергеевич — это прошлый и частично даже позапрошлый век, но все же, как точно сказано: «Сколько актёрских грехов прикрывается живописностью, которая легко придает всему спектаклю художественный оттенок! Недаром же так много актерских и режиссерских бездарностей усиленно прячутся на сцене за декорации, костюмы, красочные пятна, за стилизацию, кубизм, футуризм и другие «нэмы», с помощью которых стараются эпатировать неопытного и наивного зрителя».
И всё же «Саваоф театра» говорил о тенденции начала прошлого века, когда кино только рождалось, и кроме Ленина его мало кто считал искусством. Справедливости ради, мне даже нравится процесс переселения интимной актерской игры из театра в кино. Мне кажется, театр приобретает сейчас новое и одновременно свое исконное звучание, наполняясь почти ритуальными шаманскими образами, где актер становится исполнителем общего замысла автора действа, а современное кино ведет более личный диалог со зрителем. Кроме того, кино — массовое искусство, а сейчас, в связи с назначением министром культуры киношника (или киношницы?), снова «важнейшее из искусств», и это прекрасно, что с человеком с экрана опять говорят человеческим языком.