Театр

Тараканы в театре драмы

подготовил — егор япэрэ

фото — екатерина чащина


Хорошей традицией для архангельских театров стало посещение премьер авторами произведений, по которым поставлен спектакль. 28 февраля премьеру «Тараканы» в театре драмы посетили режиссер спектакля Полина Золотовицкая и Алексей Варламов, автор одноименного рассказа, по которому Полина Бабушкина написала инсценировку к спектаклю. Сразу после показа прошла творческая встреча в формате «вопрос-ответ» с авторами.

Полина Золотовицкая — на 5-м курсе режиссёрского факультета в ГИТИСе, мастерская О. Л. Кудряшова. Помимо своего режиссёрского становления занимается с детьми-подростками в «Gogol school» в Москве. «Тараканы» будут второй постановкой Полины в театре.

Алексей Варламов — писатель, доктор филологических наук, профессор МГУ, преподаёт русскую литературу начала XX века и одновременно ведёт творческие семинары в Литературном институте имени А. М. Горького. Член Союза российских писателей (с 1993).

 

Алексей Варламов: Этот рассказ был написан очень давно, когда я был в том же возрасте, что сейчас обе Полины. В 1987 году была первая публикация. Я тогда ухаживал за своей будущей женой, и я охмурял ее своими первыми литературными опытами. Помню, что мы сидели на кухне в съемной квартире, где было очень мало мебели: я сидел на холодильнике, который не работал, а она сидела на единственном стуле. Я стал рассказывать эту историю, будто это мои воспоминания из жизни, хотя в детстве у меня не было ничего подобного. Уже после подумал, что ее нужно записать. Раньше в журнале «Октябрь» была такая традиция: посвящать конец номера молодым. Я посылал несколько рассказов, и в «Октябре» выбрали именно «Тараканов».

Для меня сегодняшний вечер знаменателен тем, что я приобретаю новый опыт. Я никогда не писал в соавторстве, поскольку считал литературное творчество интимным делом. Тут получается, что я смотрю спектакль, слушаю текст и понимаю, что это сделал я, это придумала Полина Бабушкина, это срежиссировала Полина Золотовицкая, вот это сыграли актеры. Мой труд вдруг оказался коллективным.

 

А Полина рассказывала вам, как она нашла этот рассказ?

 

Варламов: Ей попался сборник моих рассказов. Почему «Тараканы»? Наверное, потому что больше понравился. Полина Бабушкина не была моей студенткой в прямом смысле, потому что я преподавал прозу, а она училась на драматургии.

 

Я уже забыл о своем рассказе, когда она ко мне пришла и показала свой сценарий. Она заранее меня не предупреждала, что работает по моему рассказу. То, как она смогла его усложнить, добавить сюжетные повороты, озвучить и осветить — всё настолько классно сделано, что я влюбился в этот текст. И то, что на конкурсе выбрали ее сценарий — исключительно ее заслуга.

Мой опыт показывает, что инсценировка — это сокращение. У Булгакова есть роман «Белая гвардия», из которого появилась пьеса «Дни Турбиных». То, что сделала Полина — это ровным счетом наоборот. Она из трехстраничного рассказа сделала текст намного больше и шире.

 

У нас есть Архангельский молодежный театр, у которого прошло три премьеры: «Жизнь Норвегова», «Вся жизнь впереди» и «Папа встретит меня в L.A.». Это спектакли о подростках. Это такая тенденция сейчас — рассказывать об этом возрасте?

 

Полина Золотовицкая: Мне кажется, это действительно важная тенденция. Есть мнение, что существуют взрослый театр и детский. Это две крайности, у которых нет альтернатив. Театры для подростков в традицию пока не вошли, а хотя это важная вещь, ведь это пусть не очень длинный, но значимый период в жизни человека. Хорошо, что в последнее время материала для разговора с подростками становится больше.

 

Алексей, почему сейчас авторы возвращаются к прошлому веку?

 

Варламов: Говоря про себя, меня всегда волновало соотношение русского и советского в нашей истории и моей личной жизни. То, что я русский, я узнал в 18 лет. В прошлом году вышел мой роман «Душа моя Павел», где действие проходит как раз в 80-ые годы. Отчасти это дань уважения к моим студенческим годам, а с другой стороны — попытка ответить на вопрос: «Что такое советский феномен?». Герой в этом романе — советский человек. Советский, потому что он вырос в закрытом городе, где не было противоречий. Он живёт в закрытом городе, где построили коммунизм. А потом обнаруживает, что вся страна живёт совсем не так, как он себе представлял.

 

Были какие-то сложности во время постановки?

 

Золотовицкая: Сложно было передать правильно игру детей, чтобы это не превращалось в сюсюканье. Мне кажется, что чем младше герой, тем более старший актер должен его играть. Интересный ход такой — маленького ребенка должен играть старик, потому что он сможет это показать, и это будет убедительно!

Полина, почему женщин-режиссеров было гораздо меньше, чем режиссеров мужчин? Не кажется ли вам, что женщин сейчас больше?

Золотовицкая: Определенно их стало больше, и даже какой-то перевес наблюдается в женскую сторону. По-моему, это хорошо. Я не считаю, что режиссер — это мужская профессия.

 

Вы предпочитаете, чтобы вас называли «режиссеркой»? (Смеются.)

 

Золотовицкая: Абсолютно нейтрально отношусь к феминитивам. «Режиссерка» звучит странно и непривычно, но, возможно, скоро всё поменяется.

На курсе нас ровно 50 на 50. Два года назад у нас осталось шесть человек: три мальчика и три девочки, но, в целом, я сейчас смотрю на другие курсы, так девушек очень много. Другой вопрос — мне бы не хотелось, чтобы случился перевес, и профессия «режиссер» стала полностью женской.

Варламов: Мне кажется, для девчонок лучше, если в их коллективе мужчин больше. Так им проще общается и работается (смеются).