Дельфин:
«Мне было бы приятнее, если бы меня узнали только что»

Глеб Тенетов: К сожалению, нам не удалось пообщаться лицом к лицу перед концертом в Архангельске. Какие остались впечатления?

Дельфин: Было здорово, что мы увиделись друг с другом. Я имею в виду себя, свой коллектив и тех людей, которые пришли на концерт. Здорово, что у нас получилось выступить.

Глеб: Если вспомнить предыдущие концерты, то первое, что бросается в глаза, а точнее, в уши, это смена звучания, аранжировок. Какая была причина или мотивация в смене стиля?

Дельфин: Смена звучания происходит с каждой новой записанной пластинкой. Те старые песни, которые мы решаем, что можем играть параллельно с новым материалом, подвергаются пересмотру. Этим песням придается звучание, близкое к свежим записям, чтобы не было больших пробелов в концепции концертной программы. Было бы страшно слушать поочередно песню десятилетней давности в изначальном звуке и современный трек за ним (смеётся). Между ними была бы огромная разница. Разница и в техническом плане. Ведь прошло довольно много времени, а прогресс не стоит на месте. Это выглядело бы немного ретро.

Глеб: И с пересмотром технической части вы рассматриваете эмоциональный окрас песни?

Дельфин: Да, конечно. Бывает и так, что по-новому технически аранжированная вещь привносит новую окраску эмоций, да. Ты немножко по-другому начинаешь исполнять то, что исполнял уже много раз, даже думаешь слегка не о том. Думаешь не о тех первых смыслах, которые были вложены изначально в этот трек. Так происходит со многими песнями, и это очень хорошо. Значит, песни живут, меняются. Это говорит о том, что то, что было написано когда-то давно, осталось таким же честным. Материал взрослеет вместе с тобой.

Глеб: Как и со слушателем, наверное?

Дельфин: Ну, в первую очередь, все-таки со мной. И очень хорошо, что к этому причастны люди, что приходят на наши концерты. Это, безусловно, очень важно, но все отталкивается от меня.

Глеб: Из общения с публикой на выступлении я заметил много людей, что помнят и любят вас по творчеству 90-ых. Вам принципиально, откуда вас знают, с какого момента вашей деятельности?

Дельфин: Мне было бы приятнее, если бы меня узнали только что. Мне кажется: то, что ты делаешь в самый последний момент — это лучшее, что ты можешь предложить. То, что было раньше, я воспринимаю как уроки для того, чтобы сделать выводы на сегодняшний момент. Надеюсь, что моя деятельность сейчас в будущем будет рассматриваться так же.

Глеб: В одном из интервью эпохи альбома «Юность» вы говорили о том, что каждая новая запись — это новая ступень в творчестве для музыканта. Как же тогда обстоят дела с лирикой?

Дельфин: Я думаю, что любая работа, проделанная над собой в качестве новой записанной пластинки или в качестве нового упражнения в спортивном зале — это все равно работа над собой. Конечно, если она сделана, то ты становишься другим, вне зависимости от результата. Это все равно результат, плохой он или хороший. Даже если ты получаешь плохой результат или делаешь недостаточно, то начинаешь делать еще больше. Главное в этом процессе — это сама работа. Работа по большей части занимает не достижение результата. Ты перезагружаешь себя работой ради того, чтобы быть самим собой. Без этого «делания» ты не ты.

Глеб: Возвращаясь к теме музыки, мне всегда было интересно, что вы слушаете сами. В вашей музыке абсолютно разных времен присутствуют влияние и разножанровость.

Мне кажется: то, что ты делаешь в самый последний момент — это лучшее, что ты можешь предложить. То, что было раньше, я воспринимаю как уроки для того, чтобы сделать выводы на сегодняшний момент.

Дельфин: То, что я сам воспроизвожу, мне кажется, вполне независимо от моих музыкальных предпочтений. Ведь все же то, что я слушал в детстве, радикально отличается от нынешнего состояния. Поэтому все эти влияния могут неоднократно интерпретироваться, что в общем-то со мной и происходит. Среди этих интерпретаций присутствуют, конечно, диско, первая волна хип-хопа, пришедшая в нашу страну, Depeche Mode, альтернативная музыка, шумовая и гитарная. Если внимательно послушать то, что я делаю, можно прекрасно слышать присутствие всех этих деталей.

Глеб: То есть это, наверное, еще нойз-рок или шугейз.

Дельфин: И это тоже, да. Все самые большие музыкальные впечатления всегда мною интерпретируются. Не могу сказать, что я слежу за музыкой, потому что в настоящий момент, мне кажется, это практически невозможно. Но то, что до меня доходит, что я слушаю, не зависит от того, что я слушал когда-то. Но это и не нужно.

Глеб: А если вспомнить что-то из последних впечатлений?

Дельфин: Не могу назвать имени, но это был какой-то композитор, который писал музыку для всех нам известных голливудских блокбастеров. В какой-то момент стало интересно, как устроено история изнутри, и я решил послушать музыку безотносительно к кино, понять, что это такое. Кстати, оттуда можно много классных семплов взять (смеется).

Глеб: Многие рассматривали ваш альбом «442» как оценку происходящего в мире. Вы впервые открыто говорите о темах вне вас и ваших внутренних рефлексий. Но мне вспоминается песня «Кружева», которая навеена событиями на Дубровке. Как вспоминаете свои эмоции в 2002 году и в момент записи песни?

Дельфин: Я сейчас не смогу точно ответить на этот вопрос, потому что, честно, не помню, что тогда со мной происходило. И получается так, что единственным воспоминанием является этот трек. Более правдивая и зафиксированная рефлексия. Сейчас я совсем не помню, что тогда было, потому что ни капли не думаю об этом. Но раз даже такая песня случилась, видимо, это очень сильно меня задело. Как и все остальное, что касается последних событий в стране. +