Оперные сезоны

Архангельск научился правильному ударению в слове «Тоска»

беседовал — Сергей Самодов

фото — Ирина Гура, Александр Звездин, государственный театр оперы и балета республики Коми


В Архангельском театре драмы в проекте «Оперные сезоны» государственный театр оперы и балета Республики Коми представил две знаменитые оперы «Тоску» и «Кармен». Ведущие партии исполнили солист Мариинского театра Михаил Макаров и солистка Национальной Венгерской оперы Елена Аюшеева. Специально для PLUS с артистами побеседовал директор Архангельского театра драмы им. М.В. Ломоносова Сергей Самодов.
Классика вечна. Тонкость режиссера в том, чтобы не навредить, а сделать интересно, углубить все эмоции.

Сергей Самодов: На моей памяти Елена Стихина исполняла «Тоску» три дня подряд. Это физически очень тяжело. К «Тоске» приходишь только в определенном возрасте, когда у тебя связки крепкие…

Елена Аюшеева: Не только связки, тут еще и психофизика важна. Мало иметь голос, который подходит роли, некоторым партиям, как у «Турандот», необходима ментальная зрелость.

Самодов: Насколько легко или сложно влиться в чужое режиссерское решение?

Аюшеева: Поскольку я часто работаю по контрактам, то не так сложно, особенно если знаешь персонажа, его партию. В этой постановке я участвовала с самого начала. Это интереснее, конечно, чем когда ты просто вышел и спел. Я предпочитаю поработать, чтобы репетиций побольше было, потому что режиссеры все разные. Вот Илья Семенович — настоящий оперный режиссер, который просто вытаскивает все эмоции и чувства.

Самодов: В его трактовке какой логики придерживается «Тоска»? Чем его трактовка отличается от других?

Аюшеева: У него достаточно традиционная трактовка, что мне очень нравится. Он максимально приближен к драматургии самой оперы.

Буквально позавчера мы показывали в Москве спектакль. Очень много было театральной критики, много было режиссеров и актеров. Ко мне многие подходили и говорили: «Наконец-то „традиционка“! Мы уже истосковались».

Самодов: Одно время ставилась традиционная опера, потом зритель захотел чего-то нового. А сейчас есть тенденция, на Ваш взгляд, возвращения к традиционализму?

Аюшеева: Мы же работаем на зрителя. Если это людям нравится, если они хотят прийти еще раз послушать, то это здорово! Если классику брать такой, какая она есть, то она будет цеплять зрителя, потому что классика вечна. Тонкость режиссера в том, чтобы не навредить, а сделать интересно, углубить все эмоции.

Самодов: Нередко сталкивался с тем, когда зрители говорили: «Мы слушали оперу с закрытыми глазами, и это было превосходно, а то, что происходило на сцене, — мы просто видеть не могли и не хотели». На Ваш взгляд, есть современные оперы, которые могут стать классикой?

Аюшеева: Я даже не знаю. Из последних была интересная постановка, например, в театре Станиславского «Метаморфозы любви». И музыка красивая, и постановка интересная. Люди во все времена приходят отвлечься в театр, а им часто показывают пошлость, грязь и вульгарщину.

Зрители прямо встают и уходят. Такое же и в Европе… Людям надоело, им хочется просто красивый спектакль, чтобы было красиво, богато и достойно.

Самодов: Как, на Ваш взгляд, у оперы есть будущее?

Аюшеева: Думаю да. Это же самый сложный синтетический жанр. Очень много задействовано цехов, чтобы приготовить один продукт.

Самодов: Нынешнее поколение стремится к простоте. Вы сейчас назвали оперу «самой сложной музыкой». Как к ней подвести молодежь?

Аюшеева: Грамотно подводить. Начать с простых спектаклей как «Евгений Онегин». Это просто воспитание. Никто не говорит, что это массовая культура, но знать про нее хоть что-то да надо. Тем более у нас в России есть чем гордиться: Рахманинов, Чайковский, Римский-Корсаков, Шостакович. Надо воспитывать детей на этой музыке.

Хочется, чтобы было красиво. Когда культура на высоком уровне, то это лучше, чем пошлые постановки.

Самодов: А как вы в классическую музыку пришли?

Аюшеева: У меня семья такая… Академическая. Мой прадед был драматическим режиссером в Кирове, прабабушка актрисой у него в труппе, бабушка — хормейстером, мама — пианистка… Поэтому выбора не было (смеются). Сперва мама следила за моим образованием, затем московская консерватория.

Самодов: Ваша любимая партия, которую вы сейчас исполняете? Партия, которую мечтаете исполнить?

Аюшеева: Я очень люблю «Турандот», например. Мне очень нравится «Тоска», она подошла по голосу. А спеть… Надеюсь, что когда-нибудь дойду до «Изольды», это уже философская музыка. Если у итальянцев уклон на эмоции больше, то Германия чем-то похожа на нас: такая глубокая философская музыка. Вагнера очень люблю, он мне не приедается. Специально ради него училась в Институте Гёте в Москве.

Самодов: Мне удалось услышать Изольду во Владивостоке, и я для себя отметил, что немецкий язык очень музыкален!

Аюшеева: Да! Он очень вкусный и даже вокально полезный. Он организует голос.

Самодов: В этом году в рамках оперных сезонов мы привезли в Архангельск «Тоску» и «Кармен». Понятно, что это разные партии. Для Вас какой персонаж ближе: Кармен или Тоска?

Аюшеева: Кармен я даже никогда не примеряла на себя. Я всегда понимала, что это совсем не мое. А Тоска ближе.

Самодов: Михаил, мы обозначили Вас как приглашенного солиста. Бывают случаи, когда приходится выступать в роли приглашенного специалиста в спектакле, который ты изначально не репетировал. Насколько сложно сразу прийти и понять задумку?

Михаил Макаров: Проблем нет. Классическую постановку, в принципе, можно за одну репетицию понять.

Самодов: Ваш Хозе одинаков? Или в каждой постановке он разными чертами обладает?

Макаров: Разные черты есть. Есть режиссер, который хочет видеть такого взрывного, есть, который хочет видеть помягче, например, во время арии с цветком. Разный спектакль по-разному. А тут получается у меня боевой Хозе.

Самодов: А вообще, Хозе для вас положительный или отрицательный персонаж?

Макаров: У меня он положительный, хоть в конце и убивает Кармен.

Самодов: В современном понимании настоящего мужчины Хозе оказывается мягкотелым и ведомым.

Макаров: Ведомый только из-за любви, а не потому, что слюнтяй (смеются).

Самодов: Ваша любимая партия, которую вы сейчас исполняете? Партия, которую мечтаете исполнить?

Макаров: Мечтаю исполнить Отелло, но к этой партии надо готовиться несколько лет.

Самодов: В Архангельске опер давно не было, и мы через оперные сезоны стараемся познакомить зрителя с классическими операми. Каково Ваше отношение к тому, куда движется опера? Что для Вас ближе: классическая постановка или такой постмодерн?

Макаров: В нашей жизни по телевизору уже много не очень культурных эпатажных тем. Хочется, чтобы было красиво. Когда культура на высоком уровне, то это лучше, чем пошлые постановки.

Самодов: Но Вы как солист все равно должны исполнить режиссерское решение. А вот есть ли у Вас возможность спорить с режиссером, когда вы не согласны с ним?

Макаров: Так как мы для режиссера тесто, приходится подстраиваться (смеются). А некоторые суперзвезды просто разворачиваются и уходят, говоря: «Мне не нравится, ищите другого».

Самодов: Раньше для оперного солиста достаточно было выйти в хорошем костюме и исполнить партию. Сейчас какие наиболее экстравагантные вещи как солисту Вам приходилось выполнять?

Макаров: Обязательно надо уметь вальс танцевать. Когда тебя расстреливают, нужно красиво упасть и не сломать себе ничего. На велосипеде ездить приходилось и кричать попутно (смеются).

Самодов: Режиссеры учитывают важные позиции для солистов, чтобы максимально раскрыть голос? Они во всех мизансценах учитывают такой нюанс?

Макаров: Много лет в Михайловском театре пел, там вообще никакой акустики не было. В Мариинке хорошие залы с замечательной акустикой. Мы всегда руки поднимали: «А можно мне на авансцену, чтобы сзади не надрываться до посинения?» Ищем место и договариваемся с режиссером.

Самодов: Опера — достаточно массивный пласт музыки. Что нужно, чтобы опера оставалась популярной? Как подводить людей к опере?

Макаров: В Мариинку всегда ходят толпы школьников и не только, даже с интересом. На Западе популярная опера, я не говорю про пенсионеров, которые всегда ходят. Воспитывать надо и все.

Самодов: А как Вы попали в оперу?

Макаров: Это благодаря моему педагогу из училища в Сыктывкаре. Я сам деревенский парень, лет с 5–6 начал играть на гармошке, так мы там всей деревней голосили (смеются). Потом уже в училище в Сыктывкаре.

Самодов: У нас на повестке оперных сезонов «Тоска» и «Кармен». Ваш выбор: Хозе или Каварадосси? Как персонаж и как партия.

Макаров: Для меня они одинаковы по вокалу и по страсти. Каварадосси я всегда делаю похожего на Хозе — такого драчуна, не слюнтяя… Не могу выбрать. Это мои самые любимые партии. +