Архангельск — Петербург.
Связь навсегда

У нас особые отношения с Петербургом. Когда началось строительство Петербурга, в Архангельске началось увядание, в том числе как города-порта. Ощущается ли в Петербурге связь с первым портом России — с Архангельском?

Валентина Лелина: Конечно. Например, за чертой Петербурга существует дорога до монастыря Александра Невского, которая раньше называлась архангелогородской. Её стали прокладывать где-то в 30-х годах XVIII века. Потом она уже стала называться Люксембургским трактом, потому что она идет через Люксембург. Я даже из любопытства проверила в источниках: действительно, дорога идет на Архангельск.

Вы в Архангельске впервые? 
По набережной уже удалось пройтись?

Валентина Лелина: Да, впервые. Уже прогулялись, даже прокатились, посмотрели на Северную Двину. Это потрясающе! Пространство очень впечатляет. Север обладает такой притягательностью. На юге всё очень такое яркое, красивое, а Север — он на нюансах. Так что в этом плане юг быстрее наскучивает.

Наверное, чтобы понять Север, в него следует глубже погрузиться.

Валентина Лелина: Вы знаете, однажды один человек, который оканчивал мореходку, рассказывал, как он ходил по работе в Арктику. Сам по себе он не очень восторженный, но это поразительно, что после первого похода его внезапно начало тянуть туда, несмотря на все сложности, трудную работу и холод. Что-то там есть такое неуловимое.

В вашей поэзии тоже много образов воды и моря. И ваша профессия ведь тоже была связана с морем?

Олег Левитан: Да, я был матросом на рыболовных судах, ходили в Атлантику. Там было всякое, даже встречали архангельских рыбаков, правда, это было давно, в 70-е годы. Было много всего замечательного. Эта морская тематика как раз и осталась в стихах.

Говоря о Петербурге, невозможно не упомянуть про воду, потому что вода там везде.

Олег Левитан: Да, это очень влияет на атмосферу города, и нашего, и вашего. И даже сказывается на характере людей.

Валентина Лелина: На сдержанности, на стержне. Это то, что нас с вами отличает от остальных. Знаете, у меня есть некоторые наблюдения. Я помню, ещё в студенческие годы мы уезжали на каникулы домой, а в город возвращались уже горожанами. Выходишь в центре, на площади Восстания, там, где Московский вокзал, и вдруг начинаешь видеть, что толпа ленинградская.

А как вы это определяете?

Олег Левитан: По одежде, например. Я один раз долго-долго сидел в ресторане на последнем этаже торгового центра на Сенной площади, из которого видно большое движение людей в центре города. И таких ярких красок по типу открытого красного или открытого жёлтого ни у кого в одежде нет. Есть приглушённые жёлтые или красные, но чаще всего встречается черный. Мне рассказывала одна моя родственница, что в 70-е годы из Киева к ней приехала её соученица и сказала: «Ой, ужас какой, как все блекло одеты!» — а она ответила: «Да, серый и бежевый — это любимые цвета петербуржцев». 

Мне кажется, что это, наверно, от природы. 
В Архангельске, скорее всего, так же.

Олег Левитан: Нет, мне кажется, Архангельск очень цветастый по сравнению с Петербургом.

А существует ли это противостояние «Москва — Петербург»?

Валентина Лелина: Один город был столицей, другой стал столицей. И в Петербурге память о том, что мы были столицей, возвышает, а Москва всегда будто знает, что она столица. Поэтому, когда разговариваешь с московскими поэтами, они шутят: «У вас в Питере, где бутылку ни поставишь, она всюду стоит, а в Москве, где не поставишь — везде упадёт». Потому что Москва на семи холмах, а Петербург плоский.

Олег Левитан: Вообще, очень интересно наблюдать за нашими отличиями. У меня даже есть стихотворение на эту тему:

Там, в поезде, уже была Москва.
Там рисовали на окне вагона
Последние приветы и слова,
И номера московских телефонов.
Ещё ложился ленинградский снег
На форменную куртку проводницы,
А в окнах поезда не просто свет
Горел, а плавились огни столицы.
Я оставалась, я издалека,
Из уходящей в прошлый год недели
Рукой махала, и вокзал слегка
Дрожал от разгулявшейся метели.
Она мела все девять дней подряд,
И девять дней до этого вокзала
Я москвичам дарила Ленинград
И приучалась слыть провинциалом.
И терпеливо слушала о том,
Что город потерял своё величье,
Стал тих, заброшен, и уже с трудом
Размах и блеск заметишь здесь столичный.
Так, кое-где, и то едва-едва…
И вот теперь, из этого вагона
Мне в окна барабанила Москва,
И таял иней от её ладоней.
А за спиной, торжественен и хмур,
Обёрнутый полотнищем фасадов,
Лежал провинциальный Петербург
И обдавал своим холодным взглядом.
И вздрогнул поезд. И в глазах испуг,
И просьба — срочно выйти из вагона
Всем провожающим. И вышел Петербург,
И навсегда остался на перроне.

Петербург называют культурной столицей. Как бы вы советовали постигать Петербург: через его культурные точки и экскурсии или как-то по-другому?

Валентина Лелина: Мне кажется, что гостям в Петербурге интересно всё, начиная от удивительной архитектуры. Нева, закованная в гранит. И соборы, и бесконечные музеи. Более того, очень много русской литературы сосредоточено именно в Петербурге. Например, «Евгений Онегин» или «Невский проспект» Гоголя. «Не верьте Невскому проспекту, он совсем не то, что кажется» — это цитата из Гоголя. И правда, Невский внешне — одно, а внутри — совсем другое. Когда Ленинград стал обратно Петербургом, то очень многое вернулось, как хорошее, так и плохое. Например, рекламные щиты, от которых мы в советский период избавились. Об этом даже писали поэты Серебряного века. Европа перекрыла кислород, остановились фабрики, город встал, и вдруг они увидели: какой красивый город, какой он стройный! А сейчас опять всё заляпали. И если сравнивать ­Петербург XIX века и нынешний, то всё абсолютно то же самое. Так что при постижении Петербурга очень важна литература и история.

Насчёт литературы. В городе очень большой пласт поэтов. Вы себя причисляете к плеяде петербургских поэтов?

Валентина Лелина: Город очень сильно влияет. Мне кажется, что в этом плане Олегу Николаевичу даже легче, потому что он с восьми лет жил на станции Поповка. Это ещё не город, поэтому взгляд у него немножко сторонний, а когда ты в этом городе родился, это ощущается по-другому. Гоголь ведь тоже не местный, однако только он смог «раскусить» Невский проспект. Ахматова приехала и стала петербурженкой, стала символом города. Петербуржцами становятся.

Это город, в который приезжает очень много народу. Мне всегда были интересны люди, которые не любят наш город. Их очень мало, но такие встречаются. У меня есть два знакомых архитектора: одна женщина в Тбилиси, она грузинская гречанка. Она приехала сюда учиться и осталась. Но город в неё не вошёл. Её любимые города — это, как ни странно, на первом месте Тбилиси, на втором — Амстердам, а на третьем — Афины. Второй человек — из Красноярска, живёт в Петербурге, хотя говорит, что ему Москва гораздо ближе. Мне одна пожилая писательница рассказывала про свою писательскую поездку. Она была в Венеции, и один человек из первой волны эмиграции показывал им город. Он их вывел на берег с шикарным видом и сказал: «Это самый прекрасный вид в мире. Он уступает только одному виду — виду с Троицкого моста на стрелку Васильевского острова в Петербурге».

А насчет того, как поэзия связана с городом… Мне кажется, у каждого своя палитра, своё ощущение. Я ещё когда была школьницей, мой отец служил военным инженером в Германии, родители выписывали много детских журналов. Я помню, что в журнале «Пионер» как-то наткнулась на рассказы «Довоенные мои игры», «Далеким знойным летом». В них не был указан город, но настолько я почувствовала, что это Ленинград! Автором оказался Александр Крестинский. Он потом давал мне рекомендацию в Союз писателей.

Есть ли для вас какой-то писательский ритуал?

Валентина Лелина: Нет. Раньше я стихи писала на ходу, и, кстати, я их лучше запоминала. Я просто шла через какой-то парк по своим делам, и они во мне вдруг звучали, постепенно развивались. А есть стихи, которые написаны за столом, кстати, я их всегда не помню.

Олег Левитан: Мне часто стихи снятся. Ты можешь проснуться, записать строчки и спать дальше, а на утро прочитать и подумать: что же мне такое снилось? Иногда во время прогулки появляется какой-то поэтический ритм. А так, поэзия — это работа ума.

Можно ли научиться сочинять стихи? Или обязательно должен быть талант?

Олег Левитан: Научиться можно, но это необязательно. Талант же нам даёт Господь, у кого-то не выходит, у кого-то получается замечательно.

Валентина Лелина: Вообще, это внутренняя потребность. Иногда становится грустно, что сейчас этого мало. Мы пытались сегодня узнать, есть ли в Архангельске литературное объединение, нам ничего не ответили. Я, например, никогда не участвовала в литературных объединениях и считаю, что это моя большая потеря. Однажды я была на литературной конференции Северо-Запада и познакомилась там с молодой девушкой-поэтессой с Соловков. Я даже запомнила её имя — Юля Матонина. Это было достаточно давно. Сейчас проходят похожие конференции, но как таковых объединений нет. На них выступали настоящие поэты: Александр Кушнер, Глеб Семёнов. Вот они могли по-настоящему научить поэзии. Это была хорошая школа. Литературная среда — это очень важно, потому что любому поэту важно кому-то читать. Моими первыми читателями были архитекторы, с которыми я работала. И именно наш главный инженер сказал мне: «У тебя очень профессиональные стихи, почему ты никуда не идешь? Например, в клуб молодых литераторов». Если бы не он, то я так бы и осталась сама по себе.

Как поэты находят читателя?

Валентина Лелина: Мне кажется, что мои читатели — это определённый круг людей. Однажды я участвовала в прямом эфире на радио. Тема передачи была топонимика Петербурга. Вдруг позвонила женщина, сказала что-то по теме и в конце добавила: «Хочу передать привет Валентине Лелиной, у меня есть её книга, я читаю и перечитываю её стихи». Конечно, это был бальзам на душу. Читатели где-то есть. Я не человек интернета, поэтому в интернете меня мало. Олега Николаевича, конечно, больше.

Помогают ли такие встречи, как в Архангельске?

Валентина Лелина: Это уникальный случай. Мы были на Соловках в первый раз. И нам очень хотелось побывать в Архангельске как в предтечи. Потому что когда мы говорим «культурная столица», не стоит забывать и о инженерной мысли: флот, заводы, промышленность. Это то, что Петербург перенял у Архангельска. Здесь всё очень самобытно, поскольку Архангельск и до Петра был значимым городом.

Расскажите про пять неочевидных мест в Петербурге, которые вы бы советовали посетить.

Валентина Лелина: Я всегда вожу людей в Коломну. У Пушкина есть замечательная поэма «Домик в Коломне». В Коломне жил Блок, там очень много театральных людей. Коломна для Петербурга — как Монмартр для Парижа.

Олег Левитан: Обязательно нужно посетить Петропавловскую крепость, потом выйти из неё и пройти параллельно Каменноостровскому проспекту по парку, по правую руку будут больничные корпуса. И вот на вершине одного из корпусов есть прекрасная мозаика Богородицы. В белые ночи она светится как знамение, совершенно удивительное зрелище. Также пройти по Садовой и дойти до места, где сходятся пять мостов. Там и Фонтанка, и Крюков канал. Там как раз ощущаешь, сколько воды.

Раньше я водил гостей по такому маршруту: с Московского вокзала на Невский, затем по Литейному мосту поворачивал к цирку, от цирка по Инженерному замку, потом Летний сад, Петропавловская крепость, потом показывал им Богородицу, за Петропавловкой выходили на стрелку, переходили через Дворцовый мост и Дворцовую площадь, подходили к капелле, от капеллы мы шли на Мойку, 12, где жил Пушкин. Там во дворе стоит маленький памятник Пушкину в цилиндре. В этом цилиндре раньше стоял маленький стакан, и каждый желающий мог выпить с Пушкиным. Всем очень нравился такой маршрут. +